![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
повод заглянуть за нарисованный камин
Комментируя обсуждения "Антихриста".
Ларс фон Триер. Точное время рождения ни в одной из баз данных не нашлось. Это обедняет возможности, но несколько очевидных вещей сказать могу. С отношением к женщине, эмоциональной сферой жизни и состоянием своего «внутреннего ребенка» есть проблемы того плана, какие обычно возникают у людей, не имевших в детстве достаточно эмоционального отклика, естественной родительской теплоты. И тогда у них формируется импринтинг, что такого рода "прагматичный" эмоциональный обмен нормален, что эмоциональное тепло можно только заслужить, добившись чего-то, выделяющего тебя из остальных. У Триера инструменты для этого есть. Во-первых, жизненная философия, ориентированная на самопрезентацию, причем с подлинным размахом, и слитая в одно целое со вскрытием табуированных тем. Ее выгодно поддерживают воображение и эстетика, но конечный продукт остается всегда недопонятым большинством, всегда оказывается строго поперек беспроблемной популярности. Зато вдоль этой популярности - струна, на которую натянута подача Триера, неразрешимая оппозиция между Сатурном и Меркурием. Как интеллектуал и мессенджер Триер очень хорош. Но при экспансии на новые идейные территории он неизбежно наталкивается на внутренние блоки и запреты: внутреннее пространство его жизни - словно комната, в которой пол наклонен в эту печальную сторону, и всё, что выпадает из рук, скатывается в этот угол, идеологии становится всё больше, и вместе с ней печаль, «старение», столкновение с грубыми, упрощенными, «грязными», трудными сторонами тоже растут. Чем чеканнее слова в каждом новом его предложении, тем более странными оказываются знаки препинания, которыми они оканчиваются. Блестящий составитель посланий обречен в нем пожизненно воевать с идеологом, и последний, обладая не самой прочной системой ценностей, обречен на "несправедливое" превосходство над более сильным соперником. Вся эта внутренняя драма подсвечивает своим огнём человека, представляющего миру свою жизненную философию. Практически как римский пожар освещает наблюдающего за ним Нерона. Здесь и горящий город, и поджигатель – один человек.
Ларс фон Триер. Точное время рождения ни в одной из баз данных не нашлось. Это обедняет возможности, но несколько очевидных вещей сказать могу. С отношением к женщине, эмоциональной сферой жизни и состоянием своего «внутреннего ребенка» есть проблемы того плана, какие обычно возникают у людей, не имевших в детстве достаточно эмоционального отклика, естественной родительской теплоты. И тогда у них формируется импринтинг, что такого рода "прагматичный" эмоциональный обмен нормален, что эмоциональное тепло можно только заслужить, добившись чего-то, выделяющего тебя из остальных. У Триера инструменты для этого есть. Во-первых, жизненная философия, ориентированная на самопрезентацию, причем с подлинным размахом, и слитая в одно целое со вскрытием табуированных тем. Ее выгодно поддерживают воображение и эстетика, но конечный продукт остается всегда недопонятым большинством, всегда оказывается строго поперек беспроблемной популярности. Зато вдоль этой популярности - струна, на которую натянута подача Триера, неразрешимая оппозиция между Сатурном и Меркурием. Как интеллектуал и мессенджер Триер очень хорош. Но при экспансии на новые идейные территории он неизбежно наталкивается на внутренние блоки и запреты: внутреннее пространство его жизни - словно комната, в которой пол наклонен в эту печальную сторону, и всё, что выпадает из рук, скатывается в этот угол, идеологии становится всё больше, и вместе с ней печаль, «старение», столкновение с грубыми, упрощенными, «грязными», трудными сторонами тоже растут. Чем чеканнее слова в каждом новом его предложении, тем более странными оказываются знаки препинания, которыми они оканчиваются. Блестящий составитель посланий обречен в нем пожизненно воевать с идеологом, и последний, обладая не самой прочной системой ценностей, обречен на "несправедливое" превосходство над более сильным соперником. Вся эта внутренняя драма подсвечивает своим огнём человека, представляющего миру свою жизненную философию. Практически как римский пожар освещает наблюдающего за ним Нерона. Здесь и горящий город, и поджигатель – один человек.